|
1.
Эй, уважаемый... У вас за столиком местечко свободно? Позволите присесть странничку? Ну, вот и прекрасно!
Что-то сегодня здесь, на лунной базе, непривычно многолюдно. Вот и в кафешке этой все столики заняты, просто кошмар какой-то! Сколько раз тут бывал, а такого не припомню. Что вы говорите? Конгресс? По пчеловодству? И вы, стало быть, участник? Ах, еще и докладчик! Доктор наук? Почетный член пчеловодческой академии? Солидно, солидно... А зовут вас как, если не секрет? Шмель? Док Шмель, значит. А я – Лурра, командор Лурра.
Знаете, если вы не против, давайте перейдем на «ты»? Ага, вот и ладненько.
Устал я маленько от всякой суеты, док. Хочу вот так, спокойненько, в хорошей компании посидеть с приятным собеседником, поболтать о том и о сем. Водички огненной попить, сальцом закусить. Что говоришь? Ты больше по пиву? Я, док, пиво тоже люблю. Но водочка... Перцовка с салом - это для меня высшая ценность, док. Произошла со мной, знаешь ли, одна история... Н-да...
Рассказать? Гм, а почему бы и нет? Времени у меня навалом…
2.
История эта случилась не так, чтобы уж совсем давно... Э... Всего-то пару лет назад. Работал я тогда обычным пилотом, гонял грузы на своем ржавом корыте от одной космической базы к другой, нырял периодически в атмосферы обитаемых планет и затаривался продукцией на местных рынках по заказам наших космических начальников. Обычное, в общем-то, житье-бытье космического дальнобойщика.
И все шло, как у вас, людей, принято говорить, чики-пики, пока однажды во время нырка в гиперпространство не нарвалась моя колымага на скрытую сингулярность. Вообще-то вероятность такого события ноль, запятая, еще куча нулей и шиш при раздаче, но мне персонально подфартило.
Рядом с сингулярностью, конечно, мигал красный предупредительный маяк. Но мой корабль, мое дорогое ржавое корыто… Ему ж все пофигу. Прет через космос напролом, песни времен туманной юности моей прабабушки себе под нос корабельный мурлычет, и наплевать ему совершенно на все вокруг. Ну, и полетело на красный свет…
Знаешь, док, сама-то сингулярность - всего ничего будет. Аккурат размером с вашего земного шмеля. Смотришь со стороны - висит в гиперпространстве такая себе лапусечка, тюти-пути. Н-да... Но вот когда идешь на гиперсветовом режиме, эта самая тюти-пути может в кораблике твоем сквозную дырочку запросто просверлить. Что она, стервоза космическая, как сам понимаешь, с моим ржавым корытцем и проделала.
Нет, ну ладно, если бы эта радость мироздания воткнулась куда-нибудь в грузовой или даже в двигательный отсек. Ха, невелик урон! Кожа корабельная моментально дырищу затянула бы - и никаких сквозняков. Но! Эта ж красатулечка впендюрила мою колымагу в самое что ни на есть интимное место. Прямо в... Ах, да! Ты же в нашей космической терминологии ни бельмеса не смыслишь... М-гу... Ну, будем считать, что вмазала эта самая сингулярность в штуку, которую я для простоты назову недублированным крендельпуппеном.
Почему, спрашиваешь он недублированный? Это ты прав, на космическом корабле все должно быть дублировано, с запасом, значит. Но тут дело такое... Наши корабли в общем - и мое корытце, как частный случай, - от ваших «Союзов», «Шэньчжоу» и «Шаттлов» знаешь, чем отличаются? Вы корабли из металла собираете, а мы из кристалл-органики выращиваем. Ну, и сам понимаешь, некоторые органы на теле продублировать никак не возможно. Гены там какие-то, хромосомы всякие радикально друг с другом конфликтовать начинают. Иксы и игреки, значит, вместо того, чтобы делом родопродолжения добросовестно заниматься, в слова непотребные сбиваются. И вместо космического корабля получается... К-ха...
Так вот поэтому крендельпуппен у меня на корыте и недублированный... И отвечает этот глубокий индивидуалист, как ты думаешь за что? Нет, док, не угадал. Корыту моему это ни к чему. Космические корабли у нас все однополые. За всю энергетику на моей колымаге крендельпуппен отвечает. То есть, чтобы совсем тебе было понятно: если он фурычит - электричество в сетях есть, а ежели отрубился или выпендривается по какой-нибудь причине - значит, кранты. Сиди, милый, без света, воды и топлива.
И вот эта самая сингулярность спокойненько так протыкает в гиперпространстве мой недублированный крендельпуппенчик насквозь. Все рабочее тело - специальный водно-солевой раствор, между прочим, - потихонечку начинает стравливаться прямо в глубины окружающей Вселенной. Тоненькой такой струйкой...
Нет, будь у меня нормальный новый корабль, он бы, конечно, среагировал как надо, тревогу бы забил. Молодые космолеты сейчас о собственном здоровье знаешь, как пекутся, док? Но мое корыто... Оно же постоянно в своем внутреннем мире, ему же глубоко до сгоревшей лампочки то, что из собственного крендельпуппена жидкость постепенно - тю-тю!
Да… И вот когда жидкость уже совсем тю-тю, мое корыто мирно так сдыхает. Без оха и пука, так сказать. Полный энергетический ноль по всем системам. А раз ноль - гипердвижок моментально перестает работать, и вываливаемся мы с моей окочурившейся колымагой в обычное трехмерное пространство где-то на полпути между Фомальгаутом и Денебом. Единственное, что хорошо, успело таки мое корытце перед окончательным окочюриванием дырку от сингулярности в теле своем зарастить. Но толку-то? Водно-солевой раствор уже полностью вытек…
Электричества нет, и анабиоз, естественно, тоже перестает работать. Вот прямо как твой холодильник на кухне; выключи его из сети - разве ж долго он протянет, чтобы не разморозиться? Короче говоря, не прошло и получаса, а я уже сижу свеженький, как соленый огурчик, и спросонья рассматриваю свою мерзкую рожу, отражающуюся в стеклянных глазах неработающих бортовых мониторов. Рожа, кстати, та еще - опухшая как после недельной пьянки, глаза какие-то погасшие, уши трубочками свернулись. И настроение у меня, сам понимаешь, под стать внешнему виду. А чего радоваться, скажи? До ближайшей базы пара сотен световых лет, а энергии на борту у меня ни шиша. Настолько ни шиша, что даже сориентировать в пространстве свое корыто я уже не могу: болтаюсь болванчиком в произвольном движении по всем шести степеням свободы.
3.
И вот, док, сижу я, значит, в пилотском кресле и медленно так околеваю. Система терморегулирования корабля, ясный перец, тоже гавкнулась, и спасает меня от холода космического только мой старый, сто лет не стираный и латаный – перелатаный скафандр. И то уже чувствовать начинаю, как холод приятно так подхолаживает кончики моих щупальцев. Эх, никогда в детстве не мечтал стать большим эскимо, а вот ведь придется...
Но тут где-то в глубине моей бездонной души постепенно начинает зарождаться спонтанный протест против безысходности судьбы. Вот так сдуру тихо помереть, в сосульку бессловесную превратиться, - кому же хочется? Помирать - так с музыкой! Так ведь у вас на Земле говорят, да?
А чтоб гульнуть, ясное дело, катализатор нужен. Наркоту всякую, ширялово и таблетки - это у нас ни-ни, таких не берут в космонавты. Другое дело различных сортов спиртовые растворы: водичка со спиртом или спирт с водичкой — это уж как кому с его колокольни видится. Официально в полетных инструкциях, конечно, они тоже запрещены, но под хорошую закусочку почему бы и нет? Тем более, что они, спиритусы эти самые, - как врачи говорят, - еще и радиацию лишнюю из организма выводят.
Да вот только в тот раз у меня промашка вышла – торопился я с отлетом, и ничего из спиртного с собой в рейс не взял. Что в баре, что в холодильнике – хоть шаром покати. В чем я на камбузе и убедился собственными глазами.
И вот бреду я, значит, по корабельным коридорам, стены которых уже начинают покрываться серебристыми кристалликами инея, и настроение у меня сам понимаешь... Минорное, мягко говоря. Вот прямо камень на душе лежит, веришь?
Но все-таки, где-то в темных безднах моего подсознания, робко так забрезжила светлая мыслишка: а ведь на моем ржавом корыте есть еще и грузовые склады. А в них - всякое инопланетное барахло, которое я перевожу за умеренную плату от одной звездной системы к другой. Ну, сам знаешь, что там обычно бывает - посылочки всякие, образцы местных товаров для коммерческих фирм, материалы научных исследований, хрень-перехрень какая-то...
«Вот зуб даю, - говорю я сам себе, - шлюньей попандарийской буду, если среди всего этого хлама не найдется чего-нибудь водосодержащего. Со спиртовой добавочкой, само собой!»
Короче говоря, поворачиваю я в сторону грузового трюма.
А корытце мое ржавое, хоть и профукало собственный энергетический коллапс из-за течи в крендельпуппене, все-таки еще в стадию окончательного маразма не впало. Потому как учет на складах вело строгий, и даже распечатки таблиц загруженных товаров и образцов делало вовремя. Поэтому сейчас, когда все бортовые компьютеры из-за отсутствия энергии приказали долго жить, мне не пришлось вслепую рыться среди наваленного в трюме добра. Взял щупальцами застрявшую на выходе из принтера распечатку и в два счета определил, в каком тюке содержится требующийся мне сейчас водно-спиртовой растворчик. Выбор, кстати, оказался минимальным: спиртосодержащая жидкость нашлась лишь среди образцов пищевых продуктов, взятых с вашей Земли.
Ну, наплевал я, значит, на все правила сохранности транспортируемого груза, вскрыл тюк с соответствующим номером на боку и извлек на свет среднего размера сверточек из фольги. В сверточке обнаружилась цилиндрообразная прозрачная емкость из кремниевого расплава с оранжево-коричневой жидкостью внутри. Вашего названия «бутылка» я тогда, док, еще не знал. Жидкости у нас давно хранятся в тетропаках или в сосудах из электромагнитных полей.
Повертел я эту емкость в руках, присмотрелся. Гляжу, а на самом ее дне плавают два удлиненных сморщенных тельца густо-красного цвета.
«А это что еще за фрукты?» - недовольно крякнул я про себя. Вот совсем мне не улыбалось найти вместо нормальной спиртовой настойки каких-нибудь заспиртованных земных пиявок. На боку емкости я углядел этикетку и принялся внимательно изучать химический состав обнаруженного продукта. Жидкость в бутылке, как ты уже, наверное, догадался, док, была перцовочкой.
Э, так вот... Напрасно я вертел носом: тельца красного цвета оказались всего лишь стручками местного растения, добавленного к жидкости для предания ей вкусовых качеств и темно-янтарного окраса.
Пробка открутилась с коротким хрустом. Я слегка взболтал жидкость в сосуде и осторожно понюхал краешек горлышка. Запах оказался приятным.
Еще пару секунд я боролся с последними сомнениями, потом отважился, коротко выдохнул и отхлебнул оранжево-коричневой жидкости прямо из емкости.
Обжигающая огненная волна влетела в мое горло, промчалась по пищеводу и стремительно ухнула в желудок. Секунда-другая и по телу стало разливаться приятное тепло.
Я сделал второй глоток. Мой многощупальцевый организм немного согрелся, и теперь можно было больше не спешить и распробовать напиток более основательно. Хотя вкус у жидкости оказался слегка горьковатым, но пить ее было вполне возможно и даже приятно.
Конечно, хмель быстро ударил мне в голову. Ясное дело, я ж ни крошки в рот не брал после того, как ударными темпами вывалился из гиперпространства и отморозился из состояния анабиоза. Мучительно захотелось чего-нибудь пожевать. Вот представляешь себе, док, - именно пожевать, не съесть в один присест, не проглотить мгновенно, а именно неторопливо и тщательно пожевать, полностью насладиться пищей, то есть.
Снова плестись на камбуз мне не хотелось. Поразмыслив, я пришел к выводу, что спиртной напиток вряд ли был заказан нашими научниками без соответствующей местной закуси. Пошуршал щупальцем среди остатков фольги и действительно обнаружил в них небольшой кубообразный пакетик в полиэтиленовой упаковке. Разодрав обертку, вытащил тонко нарезанные кусочки очень жирного белого мяса с розовыми прожилками и тут же отправил одну из этих белых пластиночек в рот... Это уже потом я узнал, что этот продукт называется «сало».
В сочетании с перцовкой вкус оказался божественным! В последние часы моей жизни Высший Разум Космоса милостиво дал мне возможность насладиться одним из самых совершенных продуктов во Вселенной.
Хмель, между тем, постепенно стал переходить в соответствующее качество. Не знаю, как кто, а я люблю во хмелю, когда тело приятно расслаблено, когда на душе становится тепло, попеть с друзьями в хорошей компании. И пусть компании у меня сейчас не было, но запеть мне захотелось просто неодолимо. Я откашлялся, набрал полные груди становившегося с каждой минутой все более прохладным воздуха и басом, во всю мощь своих легких, запел:
- Сам пью, сам гуляю, сам стелюсь и сам лягаю...
Подходила эта песня к моей тогдашней ситуации как нельзя кстати: она очень точно передавала то состояние одиночества и потерянности, в котором я пребывал.
Ну, а когда выпьешь, закусишь, разве ж можно устоять на месте? Душа и тело рвутся вперед, рвутся к жизни, к движению. Попивая небольшими глотками жидкость из емкости и закусывая божественно вкусным белым мясом, иногда даже приплясывая от полноты охвативших меня чувств, я вновь двинулся по коридорам моего ржавого корыта.
«Вот обойду в последний раз все мое хозяйство, как и положено капитану корабля, - решил я, - вернусь в пилотский отсек - а там уж и помирать можно. С чувством, значит, полностью выполненного долга и пункта шесть - два – «бэ» полетной инструкции».
4.
Иду я, прихлебываю настоечку перцовую, закусываю, мурлыча себе под нос песни, и кривые коридорчики моей колымаги, в конце-то концов, приводят меня прямиком в энергетический отсек. Как раз к торчащей из пола конической приемной воронке злополучного недублированного крендельпуппена. В эту воронку я обычно всякий мусор ссыпал - чтобы вещество ненужное в космосе зря не болталось, а своевременно превращалось в реакторе в полезную для моей колымаги энергию.
И вот стою я над этой охладившейся едва ли не до нуля градусов причиной моих теперешних страданий и такое, понимаешь ли, док, меня вдруг презрение к этому торчащего из пола куску биометалла одолело, что я... Эх, стыдно, конечно, признаваться... Если б не ситуация безысходная да не хмель в голове, - разве ж я себе когда-нибудь такое хулиганство позволил? Ну, в общем, так... Скажу тебе цитатой из моего послеполетного отчета. Фраза несколько суконная получается, но зато точная. Я... «Расстегнул нижний клапан скафандра и справил малую нужду в приемную воронку недублированного крендельпуппена».
И как ты думаешь, что потом случилось, док? Кха-ха... Однако, веселый ты парень... О том, что на душе и в мочевом пузыре у меня полегчало, - об этом даже какой-нибудь полуразумный трюллик с шестой планеты Альдебарана мог бы догадаться. Нет, дорогой мой, не успел я толком застегнуть молнию на скафандре, как случилось чудо. Настоящее чудо, док.
Рядом с приемной воронкой крендельпуппена есть маленький такой экранчик индикатора энергетического заполнения. Когда весь водно-солевой раствор вытек из крендельпуппена наружу, в гиперпространство, значит, этот экранчик и погас себе самым примитивным образом: нет рабочего тела, нет электрики, - нет и соответствующей индикации.
А тут вдруг... Блым-блым-блым и появляются на нем три цифирочки и маленькая такая запятая. Я, док, эти цифирочки до самой своей смерти помнить буду. Пять, запятая, четыре и три.
Не понимаешь? Все просто, док. Не к столу, конечно, будет сказано, но жидкий продукт, выделенный после переработки моим организмом перцовки и сала, - это тот же водно-соляной раствор. И вот - в том-то чудо и состоит: этот самый жидкий продукт моему корыту как раз и подошел. Как временный заменитель топлива для крендельпуппена, значит. А цифирочки пять, запятая, четыре и три, - те, которые засветились на индикаторе, - всего лишь значили, что для нормальной работы бортовых систем моего ржавого корыта этого водно-солевого раствора хватит ровнехонько на пять целых и сорок три сотых секунды. Так-то... Я, док, когда эти три цифирочки на экранчике увидел, чуть емкость с настойкой от неожиданности из щупальцев не выронил. Застыл на месте, как вкопанный. Стою посреди энергетического отсека столб столбом и во все фасетки пялюсь на экран индикатора. Пять сорок три! Живем же, док!
Эх, если бы ты видел, как я летел по коридорам обратно, в пилотскую кабину! Хочешь - верь, хочешь - нет, а за те секунды побил я все рекорды скорости, превзошел все высшие достижения и в прыжках через барьеры, и в прыжках в длину. Не устояли ни олимпийские рекорды, ни те, что из книги вашего Гинесса. Это уж я могу тебе гарантировать со всей ответственностью.
И не успел еще костяной нарост в нижней части моей спины коснуться пилотского седалища, как я уже стучал щупальцами по клавиатуре компьютера, ожившего на пять с небольшой шишечкой секунд. Раз - и отключились запирающие замки на аварийных солнечных батареях. Два - и начал разворачиваться во всю свою ширь солнечный парус по периметру моего корыта. Три - и аварийные буйки дружной стаей рванули в таймер, гипер, пупер и обычное пространство, дико вопя о том, что грузовое транспортное средство типа «Ишак-модерн» терпит бедствие в районе с координатами альфа-бета-гамма, и его пилот нуждается в срочной помощи.
Вот что успело мое ржавое корытце сделать за те пять секунд, док. Успело, и снова ножки свои аккуратно вытянуло. Потому что солевой раствор в крендельпуппене закончился, а аварийные солнечные батареи только еще начали жадно впитывать в свои кремниевые поверхности слабенькие лучики далеких звезд. Но солнечный парус уже успел надуться и худо-бедно принялся стабилизировать мою биометаллическую скорлупку относительно потоков космического излучения. Но добрые два десятка маленьких маячков уже вопили в пространстве что есть мочи о помощи, и только мертвый мог бы их сейчас не услышать в пределах ближайшей сотни парсеков.
Эх, и так у меня сразу стало радостно на душе от этой какофонии вопящих «СОС» микроавтоматов, что я отхлебнул из емкости еще пару глотков чудотворной жидкости, упер взгляд левого глаза в центр созвездия Козерога, а правого - в вымя Тельца, и в унисон с моими кричащими в космическую бездну роботами, снова запел.
|
